Рязанские зрители привыкли видеть Константина Панкратова, басиста группы Feelin's и без преувеличения легендарного представителя музыкальной общественности города, в безупречном белом костюме на сцене. Однако для более близкого общения с будущими музыкантами на мастер-классе в рязанской «Школе рока», который состоялся в субботу, 22 марта, он выбрал обычную клетчатую рубашку. Поэтому мероприятие напоминало не музыкальную лекцию именитого преподавателя, а скорее приятный разговор с опытным коллегой.
После того, как публика поприветствовала музыканта аплодисментами, Константин Панкратов рассказал, что не всегда гордился своим призванием. При Советском союзе, по его словам, в Рязанском музыкальном училище могли предложить лишь академическое образование, более современные жанры ограничивались отделением эстрадного вокала. Однако теперь ситуация поменялась, что и позволяет устраивать подобные мастер-классы.
От небольшой экспозиции Панкратов перешел к теме мероприятия, начав с рассказа о том, что такое музыкальная система. Ее он сравнил с человеческой речью: несмотря на то, что люди произносят одни и те же звуки, в разных языках их понимают по-разному. Такая же ситуация и в музыке, систем довольно много, некоторые из них даже не используют ноты. Наиболее устоявшуюся систему, изобретенную еще в XVII веке, могут понять не все, подчеркнул Панкратов, приведя в пример термин «кадансовый доминантсептаккорд».
Затем настало время практики. Убедившись, что никто из зрителей не знает разницы между диатоникой и хроматикой, Константин Иванович нарисовал на доске нотный стан и изобразил на нем двенадцать темперированных звуков, входящих в состав одной октавы. Проиллюстрировал он это на оказавшейся под рукой акустической гитаре, любезно предоставленной одним из гостей.
Особое внимание Панкратов уделил интервалам между нотами. Кварту он сравнил с началом гимна СССР, спев «союз нерушимый» и вызвав улыбку зрителей. О последовавшей за ней увеличенной кварте он рассказал отдельную историю. В XVI веке из-за зловещего звучания ее называли «интервалом дьявола», а за использование в своем музыкальном произведении можно было попасть на костер. Однако в наши дни отношение к увеличенной кварте существенно смягчилось, что Константин Иванович продемонстрировал на примере известного всем вступления к песне Smoke On The Water.
Лекция о музыкальной теории плавно перетекла в рассказ об истории джаза. По словам Панкратова, чернокожие музыканты смогли привнести в музыкальный мир разнообразие, пойдя против устоявшихся стандартов. «Только благодаря неграм белые люди поняли, что в их белой музыке есть еще что-то», – подчеркнул он. Именно к этому Константин Иванович и призвал своих гостей: не подражать другим, а пытаться найти нестандартный подход. Развить эту тему он пообещал после двухминутного перерыва.
Во втором отделении Панкратов практически на расставался с гитарой, рассказывая зрителям об аккордах. Сначала он сыграл гамму «до-мажор» не нотами, а трезвучиями, шутливо назвав получившееся «русским роком». Затем он заменил обычные трезвучия на септаккорды, придав гамме джазовое звучание. Следующей ступенью стала песня самого Константина Ивановича на стихи Сергея Есенина «Сторона ль ты моя, сторона», вызвавшая восторг и аплодисменты публики. Комментируя необходимость импровизировать с аккордами, автор подчеркнул: «Я-то оперирую пятнадцатью тональностями, это вообще космос».
В заключение, отвечая на вопросы зрителей, Панкратов порекомендовал не перебарщивать с экспериментами, так как иногда увлекшийся музыкант начинает воспринимать неприятные уху сочетания звуков как гармонию. «Все утончается, утончается и в конце концов все вокруг просто исчезает. Это на уровне бозона Хиггса – никто его не видел, но все к нему стремятся», – подчеркнул он, добавив, что главное – через музыкальные опыты прийти к простым основам, но услышать их уже по-новому.
Александр Сказченко