В Рязани показали фантазию «Вий» Русского театра драмы имени Чингиза Айтматова. Было жутко и талантливо, на поклон вызвали даже режиссера Вячеслава Виттиха.

Хома Брут (Влад Семенов) взбирается на сцену и надевает сапоги. Открывается занавес, начинается спектакль. На бочках сидят три казака, пьют самогон, обсуждают, что «чудес не бывает». В хитросплетении диалога зритель узнает и о том, что действие происходит в отдаленной деревне и о панночке — ходят слухи — ведьме, и о главном герое — студенте-философе, который верит в природу, но не в мистику:

— Я ж философ!

— Ты в этом не виноват…

Начало чуть затянуто, но так надо: герои забавны, реплики часто вызывают у зрителя, настроенного на жуть, смех.

Особенно ярко спектакль раскрывается перед антрактом: сцена первой ночи у гроба — Хома судорожно пытается убедить себя в отсутствии опасности. Но за героя страшно, антураж соответствующий. Декорации старой церкви — вылитый советский фильм «Вий» 1967 года. Да и мертвая панночка (Кристина Фойкина) пугает не только криками и хрипами, но и пластикой, которую выдает на сцене.

Музыкальное оформление минималистично, но очень точно: задорная «Ойся, ты ойся» в начале задает настроение, а колыбельная в особенно в мистические моменты — усиливает эффект таинственности.

Сапоги, как оказывается, не случайны. Перед третьей ночью в церкви, Хома снимает их, предлагает казакам, но герои не хотят принимать обувь. Их надевает сам Николай Гоголь, выходя на сцену после крика петуха утром третьей кульминционной ночи.

То есть все это время сапоги были «гоголевскими»? Или писатель их надел уже после Хомы, который выжил и рассказал ему историю вечером на хуторе близ Диканьки? Вопросы похожи на философское «что раньше появилось — курица или яйцо» и зрителю дают пространство для размышления.

Вий в образе маленькой бледной девочки в белой сорочке разочаровал. Самый, казалось бы, страшный персонаж, появляется сумбурно, указывает на Хому (зритель, не знакомый с текстом произведения, если такие были, даже не знает, почему панночка не видит главного героя в «защитном» круге) и быстро скрывается.

Действие заканчивается красиво. Художник по свету Владимир Карчин отработал на все сто процентов: дым, свет из глубины сцены и рассвет — намекает на все-таки счастливый финал.

И, хотя некоторые детали текста режиссер убрал, рязанцы аплодировали стоя. Ведь актеры сыграли своих персонажей настолько ярко, искренне, что создавалось ощущение настоящей жизни на сцене.