Чтв, 28
Птн, 29
Сбт, 30
13°
ЦБ USD 92.59 0.02 28/03
ЦБ EUR 100.27 -0.14 28/03
Нал. USD 93.01 / 99.4 28/03 10:55
Нал. EUR 101.59 / 103.2 28/03 11:55
Евгений Дятлов привез рязанцам музыкальные подарки ко Дню защитника Отечества и Восьмому марта
Первую часть песен Евгений Дятлов посвятил войне, а вторую – любви. Фронтовые мелодии звучали и печально, и задорно.

В среду, 26 февраля, на сцене Рязанской областной филармонии выступил известный исполнитель романсов Евгений Дятлов.  Концерт состоял из двух отделений. Артист условно назвал их мужским и женским. По его словам, программа была подготовлена с учетом февральских и мартовских праздников.Первую часть песен Евгений Дятлов посвятил войне, а вторую – любви. Фронтовые мелодии звучали и печально, и задорно. Рязанцы приняли выступление на ура. Зрители хлопали и притоптывали в такт музыке. Женщины дарили ему цветы, а мужчины кричали «браво».

— Евгений Валерьевич, поклонниц у Вас наверняка больше, чем поклонников. Кто те мужчины, что приходят на Ваши концерты?

— Нет, это на самом деле не так, потому что я-то уже мальчик немолодой, поэтому приходят мои ровесники, которым точно так же, как и мне, нравятся эти песни. Приходят отдохнуть, послушать, потому что на самом деле такие песни не звучат каждый день с экранов телевизоров, допустим, или из других каких-то носителей. Поэтому, мне кажется, это люди, которые однажды случайно меня услышали. Или их привело любопытство: что же этот актер там еще и поет? А потом те, кому понравилось, приходят на концерт. Потом уже люди ходят как почитатели.

— Вы исполняете множество романсов, есть ли у Вас любимый?

— Из романсов мне очень нравится… Как сказать? «Нравится» не совсем верное слово. Романс Вениамина Баснера «Белой акации гроздья душистые» очень нравится. Мне еще нравится Беранже «Звезды на небе», «Караван». Многие. Романс – это совершенно определенная музыкальная зона, музыкальная среда, музыкальное волшебство, назовем это так. Это некий такой сплав... Когда вы заходите, например, в картинную галерею, то сначала видите это как результат творчества во времени, а потом вдруг в вас это проникает, и вы становитесь таким «соумышленником». Вдруг это становится Вашим. Заставляет вибрировать. С вами что-то происходит. Вот точно так же и романс действует на сердца.

— Все-таки в романс Вы пришли из рока. Какие воспоминания у Вас остались от той эпохи?

— Да это не «та» эпоха, это просто мой возраст определенный. Я очень люблю рок-музыку. Я продолжаю ее любить, просто я понимаю: чтобы отдавать ей всего себя, нужны какие-то мотивации. Молодежные какие-то внутренние моменты поиска, вопроса. По молодости своей, например, мало того, что я закончил музыкальную школу и знаком был с классическими образцами музыкальной культуры. Тогда можно было что-то из себя выдавать и не сравнивать себя с какими-то образцами и не мучить себя на эту тему, а просто обмениваться такой вот энергией и все. А когда ты уже взрослый дядечка, и не научился толком играть, до чего-то так и не дошел или так для себя и не открыл ничего в этой области, то мотивироваться юношескими амбициями – это немножко не комильфо, скажем так. Вот поэтому я не могу прыгать рядом с ребятами – ровесниками моего сына и изображать из себя такого моложавого орла. Поэтому если даже я когда-нибудь и сыграю какую-нибудь рок-музыку, то только если мы соберемся в своем кругу ровесников и соберем таких же ровесников. И поиграем. Просто побаловаться. Но это будет баловство, а не дело всей жизни.

— Поддерживаете отношения с кем-то из группы «АукцЫон»?

— Да, конечно. Если нас как-то жизнь сводит, то с большой радостью. И Олега Гаркушу иногда встречаю. Мы общаемся. Очень хочется повидаться, конечно, и с Леней Федоровым, и с другими ребятами. Вот музыканты из группы «Присутствие», например, сейчас живут в Америке. Оба гитариста. Уже взрослые такие дяди. Остальных в Питере редко, но вижу.

— Музыка присутствует в Вашей жизни еще с детства. Когда Вы впервые спели на публике?

— Публично? Спел – громко сказано, но где-то в классе седьмом. В классе седьмом-восьмом. Там потом уже были городские танцы, и в школе я играл на танцах. Там же я и пел.

— В детстве Вы окончили музыкальную школу по классу скрипки, а сейчас выступаете с гитарой. Часто доводится брать в руки свой первый инструмент или больше совсем не играете?

— Ну, у нас рядом скрипач прекрасный. Рядом с ним я просто не смогу играть. Не смогу составить ему компанию. Иногда в спектаклях мне доводилось играть на скрипке. Иногда в каких-то фильмах. Но вот в группе «АукцЫон», в альбоме «Как я стал предателем», там я играю на скрипке в одной из песен. Там есть такая песня, если захотите послушать: соло на скрипке вы сразу угадаете, услышите. Сможете как-то оценить, что я там натворил, навытворял.

— О вас пишут как об одном из лучших исполнителей песен Высоцкого. Когда вы берете песню такого мастера, что самое главное передать: дух Высоцкого или свои чувства?

— Я бы так смело не заявлял по этому поводу. Я считаю, песни Высоцкого – это вообще отдельный жанр, скажем так, даже отдельный мир. И я, конечно, принимаю участие в коллективных собраниях, посвященных Владимиру Семенычу, но где-то внутри я не совсем это разделяю. Я понимаю, что все эти действия направлены на то, чтобы еще раз все-таки не дать этому потоку времени и сиюминутности все это куда-то в дальний ящик закинуть, не позволить, чтобы кто-то где-то к этому прикасался, а со временем забыл. Потому что это все-таки какие-то наши ценности, драгоценности, и надо их беречь. Это так же, как с романсом. Те, кто исполняет романсы от души, а не ради прикосновения к каким-то культурным нишам, они просто продолжают дело и оставляют этот жанр живым. Так же и с Высоцким. Но тут надо действительно быть очень аккуратным, потому что уж больно он был таким – полюсным. Такой монополюс мощный. На поле этого мощного культурного пласта, который собой представляет Высоцкий, там просто так разгуливать нельзя. А гуляют все, кому не лень. Ну зачем? Плохо спел и сам себя похоронил. Глыба такая. Очень аккуратно надо. Получилось – хорошо, не получилось – больше лучше не надо. И сам я очень неоднозначно оцениваю собственные выступления. Просто есть такой момент, очень личный, по отношению к той или иной песне, и иногда хочется им поделиться. Личный. Не желание прикоснуться: «О! Высоцкий! И я тут как раз» или «Здесь мы с Володей, елки-палки». Нет, абсолютно свои какие-то очень личные вещи. И когда эти личные вещи именно так в тебе спаяны – так, как он предложил это миру, ты чувствуешь: он просто попал в десятку. И в мою душу точно так же – в десятку. И хочется как-то бережно отнестись к этому попаданию и самому все это исполнить так же. Так что на самом деле я очень редко берусь за песни Высоцкого. В моем репертуаре их две-три, все.

— Сегодня на 67-м году жизни скончался испанский гитарист, исполнитель фламенко Пако де Лусия. Когда он в последний раз выступал в России, многие не пошли на его концерт из-за высоких цен на билеты. Теперь у них уже никогда не будет такой возможности. Если бы Вам представилась возможность побывать на любом концерте любого исполнителя, что бы Вы выбрали?

— Их много. Очень многие артисты являются частью моей жизни, частью моей молодости. Я бы на Стинга сходил обязательно, но у меня не получается пока. Пако де Лусия я видел живьем, в зале огромном. Это было что-то удивительное. Для меня впечатления такого же уровня были, когда я посетил Дживана Гаспаряна. Когда только-только мы узнали, что это его исполнение звучит в фильме «Гладиатор», и потом сходили на его концерт. Это было что-то невероятное для меня. Кого бы еще я так назвал? Скрипачей великих. Вот, например, я бы очень хотел послушать Ойстраха, Растроповича, Иегуди Менухина — вот таких людей. О многих музыкантах я бы так сказал.

— А какую музыку Вы любили в детстве?

— В детстве я любил то, что слушал на пластинках. Их мама приносила. Это была классика, ничего другого я не слушал. Классика, камерная музыка, романсы, опера – это и Безе, это и Верди. Рубинштейн, Мирон Полякин, Шаляпин – все это я переслушал. Потом в музыкальной школе у нас были уроки музыкальной литературы: там мы все это проходили. Омар Хачатурян – обожаю. Прокофьев, Шестакович — все это я слушал, пока не пришло время пубертата. И все – начался рокерский период. Я услышал «Led Zeppelin», и все: я сошел с ума. Только после них я открыл для себя «The Beatles». Потом были «Queen» — я просто обожал Фредди Меркьюри. А потом уже пошло все остальное. Также открыл для себя оперных певцов, потому что это личности из ряда вон выходящие. Например, Лучано Паваротти – это для меня восторг! Я для себя выделяю среди теноров именно Паваротти, хотя и у других очень нравятся отдельные исполнения. Например, Краус «Ловцы жемчуга» — здорово он исполняет. Хотя впервые я услышал их в исполнении Лемешева. Ребята крутили в театральном институте — я аж через два этажа услышал. Подумал: «Что-то божественное!». Сразу побежал к ним.

— Евгений Валерьевич, мы все о музыке, затронем немного и тему театра и кино. Скажите, какие роли Вам ближе?

— Мне на самом деле ближе психологическое кино и психологический театр. Я люблю, когда можно найти ответы на вопросы, на которые я сам себе ответить не могу. Если там рассматриваются общечеловеческие проблемы и они так цепляют, что ты места себе не находишь – вот тогда да, тогда это мое. Романтические фильмы, которые «ах!», и военные, где только бегают и стреляют, совсем на жизнь не похожи, мне это не нравится.

— Евгений Валерьевич, какую программу Вы привезли в Рязань? Что за коллектив выступает сегодня с Вами?

— «Акадэм-квинтет», то есть пять человек. Это скрипка, гитара, баян, кларнет-саксофон, контрабас. Ну и собственно все. Вот таким вот составом и играем.

— Как давно работаете вместе?

— Наверное, уже лет двенадцать. Да, наверное, где-то так. Сначала начинали с гитаристом, а потом добавились все музыканты.

— Какую музыку сегодня услышат рязанцы? Как подбирали репертуар для сегодняшнего концерта?

— Мы ориентировались на то, что недавно было 23 февраля, а впереди у нас 8 марта. Так оно само собой сложилось по отделениям. Первое отделение будет посвящено Дню защитника Отечества, а второе посвятим женщинам в преддверии Восьмого марта. Просто 8-го марта нас здесь не будет, пользуясь случаем, мы хотим Вас подготовить к этому празднику своим настроением. Вот таким будет репертуар второго отделения.

— Вы выстраиваете свой концерт как актер, как режиссер? Есть в нем развитие и кульминация?

— Все строится на том, чтобы не было повторения переживаний. То есть ты чувствуешь, что вот эта песня подавит эту, а эта песня не прозвучит, если она будет стоять вот здесь. Эта может вообще просто увести в другую сторону. Нельзя ставить просто разнонаправленные песни, говоря о жанрах. Все должно находиться в определенных соотношениях – эмоциональных, содержательных. Все эти пропорции не должны нарушаться, и вот я слежу за этим. Важно решить, о чем я хочу поговорить в этот раз: что-то более интимное или, наоборот, что-то более гражданское.

— Чего Вы ждете от рязанской публики?

— На самом деле я жду от себя, потому что рязанская публика не будет виновата, если что-то не получится. Как и любая другая публика не виновата, если артист не попадает. Я жду от себя, что должен буду сделать все, как надо. И если я это сделаю, рязанская публика мне об этом скажет. Если я промахнусь, она мне тоже об этом скажет, но этого не хотелось бы.