Группа «Выход» — уникальное явление в русском роке. Несмотря на отсутствие широкой массовой популярности, их песни хорошо известны и любимы многими. У группы есть свой устойчивый круг слушателей в разных городах, а в составе «Выхода» принимали участие многие ныне известные музыканты групп «Аквариум», Nautilus Pompilius, «Ноль» и других.
31 июля группа «Выход» в полном «электрическом» составе выступит на фестивале «Подбелка». В преддверии концерта лидер группы Сергей «Силя» Селюнин дал интервью RZN.info, в котором рассказал о программе, которую предстоит услышать рязанским слушателям, о своих впечатлениях и воспоминаниях о Рязани, а также о своем отношении к моде на котиков в интернете.
Группа «Выход» нередко приезжала в Рязань. Когда вы впервые посетили наш город и как, по вашему мнению, он изменился за это время?
У нас был хороший знакомый Игорь Павлов из группы «Дом Художника», он несколько раз приглашал нас в Рязань. Более того, он играл с нашими музыкантами Олегом Сакмаровым и Петром Акимовым. Так мы познакомились с Рязанью.
«Я почти не пишу новых песен»
Насчет того, как изменилась Рязань — в музыкальном плане не могу сказать, так как толком не знаю ни одной рязанской группы. Публики на концертах, к сожалению, становится меньше, в 90-е годы, на мой взгляд на концерты ходили лучше, чем сейчас. Сейчас так называемый русский андерграунд собирает меньше народу.
На концертном альбоме «Врубись» есть запись с рязанского концерта в 1992 году. Какие воспоминания связывают вас с этим выступлением?
Кстати, я вспомнил, именно этот концерт и был первым нашим приездом в Рязань, это был совместный тур с группами «Адо» и «Тамбурин». Это был хороший концерт, на который пришло немало слушателей. Поскольку тот акустический состав группы «Выход» был новым, мы только начинали играть вместе, были активны, постоянно где-то тусовались, играли, и казалось, что жизнь того и гляди начнется, но вскоре группа Nautilus Pompilius увела у меня и Сакмарова, и Акимова, и на время я вновь остался один.
В последний раз группа «Выход» выступала в Рязани с «электрической» программой в конце 2004 года — это был концерт в арт-клубе «Планетарий». На «Подбелке» коллектив также выступит в полном составе. Что поменялось за эти 11 лет?
Изменился состав — теперь он будет наполовину из Москвы. С тех пор умер басист Андрей Липейко, он же Липсон, ушел из группы гитарист Сергей Титов, на его место пришел виолончелист Владимир Белов, но тоже, к сожалению, погиб год назад. Сейчас у нас лидер-музыкант Елена Куличкова на скрипке. Ритм-секция теперь московская — это джазовые музыканты Сергей Кондратьев и Александр Трофимов.
Какую программу «Выход» представит на «Подбелке»? Чего стоит ожидать убежденным поклонникам группы от московского состава?
Сыграем практически все, что записано на альбоме «Полуживой» — последнее время наша электрическая программа идет оттуда почти один к одному. К слову, акустическая программа — она другая, там бывают самые разные песни.
Здесь стоит сказать несколько слов о самом альбоме «Полуживой». Во-первых, откуда такое название: он был записан как бы в студии, «живьем», но с гитаристом Сергеем Титовым. Потом он долгое время лежал у издателя Олега Ковриги, который долго его не хотел выпускать, поскольку никому не нравился «Выход» с «хэви-метальной» гитарой.
«Сыграем практически все, что записано на альбоме «Полуживой»
Потом появился человек, который предложил убрать из альбома гитару и дописать виолончель. И они полгода сидели с Беловым на студии и дописывали. Когда я спросил, почему так долго, мне ответили, что это очень большое искусство — записать виолончель так, чтобы никто не догадался, что ее там изначально не было. Поэтому альбом как бы наполовину «живой» и, на мой взгляд, даже незаметно, что она была дописана позднее.
Сами же песни, которые записаны на этом альбоме — это что-то типа «the best» группы, потому что на концертах исполняются эти, с нашей точки зрения, лучшие вещи. Конечно, кто-то может сказать, что там нет этого, другого, третьего, но тем не менее. На тот момент была вот такая электрическая программа, и ее, как смогли, так и записали. Там есть «Колесо», «Дороги», «Шел, нашел и потерял», но почему-то на альбоме не оказалось песни «Брат Исайя», даже не знаю, по каким причинам.
Последний студийный альбом с новыми песнями вышел в 2003 году. Планирует ли группа в ближайшем будущем вернуться в студию?
Нет, я почти не пишу новых песен. Обычно на вопрос «Когда будет новый альбом?» я отвечаю: «Никогда». На самом деле я подозреваю, что возможно некий новый альбом все же будет, мы бы хотели кое-что записать осенью, но это не только от меня зависит. Правда, это будет не «Выход» — мы хотим записать альбом джазовых хитов.
Поскольку я сейчас играю с джазовыми музыкантами, то предложил им записать альбом абсолютно всем известных песен. Они согласились, если удастся уложиться в средства и возможности. Во всяком случае, в июле они запишут болванку, потом мне на нее надо будет написать вокал, а потом туда допишутся остальные инструменты.
Пока мне это нравится больше, чем писать новые песни, поскольку я считаю, что если не прет, то писать и не нужно. Ведь если ты пишешь песни только для того, чтобы записать новый альбом, получится ерунда.
«Я просто терпеть не могу гламурных кошечек, собачек, белочек, лисичек»
Тем не менее, какие-то новые песни на концертах звучат.
Но их же всего три или четыре. Что же мне, дописывать еще восемь, чтобы записать полнометражный альбом? Старые песни поднимать скучно и не хочется. Со мной, конечно, можно тысячу раз спорить, но вот мой любимый исполнитель российский — это Борис Гребенщиков. Последние его двадцать альбомов чем-то принципиально отличаются от предыдущих двадцати? Кто-то считает, что «Соль» — это гениальный альбом, но я как человек, воспитанный на «Электрическом псе» и «Нам всем будет лучше», считаю, что нет. С тех пор прошло 30 лет, и давно пора называть вещи своими именами, а тут снова пошли какие-то смешные иносказания. Все-таки рок-музыка — дело молодых.
В свое время вы планировали записать совместные альбомы с группами «Ноль» и «Аквариум», однако работу завершить не удалось. Почему?
С «Нолем» записали четыре песни, с «Аквариумом» — пять. С «Нолем» не получилось по банальной причине — закончились деньги. Мы могли бы записать гораздо больше, но у них оставалось всего восемь часов на студии, и получилось то, что успели.
С «Аквариумом» была другая история — Гребенщиков уехал в Америку, у них была свободная студия. Мы пришли с музыкантами «Аквариума» — это были Петр Трощенков, Сергей Березовой, Иван Воропаев, Олег Сакмаров, и начали писать. А у них тогда был еще другой проект — группа «Трилистник» Андрея «Дюши» Романова. Их позвали играть в Канаду, они начали репетировать программу для выступления, и поэтому наша запись закончилась.
Была еще одна запись с «Нолем», сделанная чуть раньше, она известна как проект «Черные Индюки». От «Ноля» на ней были Федор Чистяков и барабанщик Алексей Николаев, от «Выхода» — я и Николай Фомин. Записали пять песен, позже с дополнениями это тоже вышло отдельным альбомом.
Запись, о которой мы сейчас говорили, вошла в альбом «Ноля» «Созрела дурь». Запись с «Аквариумом» так и не издали, она сначала потерялась, но ее все-таки сохранил один поклонник «Выхода». У меня была одна копия на корейской кассете жуткого качества. И, к сожалению, на этой записи почти не было нормального сведения, потому что мы тогда думали, что это продолжится, но не случилось.
«На тему «нестандартного» использования котиков шутить можно долго»
Какие, на ваш взгляд, самые дурацкие вопросы, которые вам когда-либо задавали журналисты?
Самые дурацкие — почему ваша группа называется «Выход» или «расскажите, с чего все начиналось». Как правило, после таких вопросов я начинаю резко нервничать и ругаться.
В Рязани виртуально функционирует музей Бориса Гребенщикова, в котором есть подписанный вами плакат. Расскажите, как он там появился.
Это было как раз в наш последний приезд в Рязань в октябре 2014 года. Я, правда, не очень понимаю, какой такой подвиг совершил Гребенщиков в Рязани, чтобы здесь появился музей в его честь. Но раз для него делаются музеи в разных городах, значит он точно не зря прожил свою жизнь.
Тем не менее, плакат я подписал, а рязанский музей Гребенщикова подарил мне мою фотографию-плакат, вставленный в стеклянную рамку. Положить его было некуда, кроме как в гитарный чехол. Надо ли говорить, что стекло тут же разбилось, вся гитара была усыпана осколками. Я долго ругался и матерился, но плакат все же сохранил, пусть и без стекла. Он висел у меня на квартире, но я недавно переехал, и у меня есть легкое подозрение, что я его там и оставил.
В социальных сетях вы регулярно публикуете фотографии и рисунки свиней. С чем связана эта своеобразная традиция?
Это протест. Я просто терпеть не могу гламурных кошечек, собачек, белочек, лисичек и поэтому в знак протеста вешаю обычно у себя на страницах свиней. Тем более, что котики несъедобны, а свиньи — прекрасное мясо. Вообще, кроме шуток, если отвлечься от кулинарной сути свиней, они животные довольно симпатичные, и даже в чем-то считаются близкими к людям.
«Человечество, конечно, сходит с ума, но не думаю, что за этим последует апокалипсис»
В «ВКонтакте» редакторы RZN.info часто публикуют гигантских котиков, которые перекрывают движение или отключают воду в домах. Как вы считаете, «нестандартное» использование котиков — хорошо или нет?
Вообще на тему «нестандартного» использования котиков шутить можно долго, вспоминая всяческие анекдоты. Мне, кстати, очень нравятся котики в исполнении художника Васи Ложкина. Я считаю, что он прекрасно и нестандартно использует котиков в своих картинах. Другие обычно берут своего домашнего котика и фотографируют в разных позах, вот это уже как-то не по мне. Хуже только, когда зачем-то фотографируют еду.
А если посмотреть с другой стороны — фламандские художники в свое время очень любили рисовать еду — окорока, красную рыбу, это считалось видом искусства и продавалось за большие деньги. А сейчас ту же самую функцию выполняют котики.
Что бы вы хотели пожелать рязанским слушателям и гостям «Подбелки»?
Ничего не бояться. Сейчас времена такие, что кто-то считает, что мир находится на грани конца света — мол, грядет Третья Мировая война, апокалипсис. Человечество сейчас, конечно, сходит с ума, но не думаю, что за этим последует апокалипсис. Поэтому все-таки желаю вам ничего не бояться.
