Один из самых известных рязанских банкиров рассказал, почему в следующем году мы должны выйти из экономического кризиса, как региональные банки пережили «черный вторник» и почему своим друзьям он советует не спешить с приобретением долларов и евро.
Михаил Владимирович, по Вашему мнению, пик нынешнего кризиса мы миновали?
Сейчас мы имеем дело уже с последствиями кризиса. Они, в отличие от самого кризиса, будут проявляться дольше, и кому-то пойдут в минус, а кому-то — в плюс.
Как сейчас себя чувствуют региональные банки?
Особенность последнего кризиса в том, что он не стал кризисом банковской системы. В отличие от 2008 года, в декабре уровень доверия к банкам был довольно высок. Во многом, наверное, благодаря политике Центробанка в 2013-2014 годах, – тогда некоторые банки лишились лицензии. Считаю, что некоторые из них действительно проводили рискованную политику, были вовлечены в сомнительные операции, занимались обналичиванием денежных средств в «неприлично» больших масштабах. У них отозвали лицензии. Поэтому в конце 2014 года люди беспокоились об устойчивости рубля, но никак не о надежности того или иного банка.
Вы можете сравнить кризисы 1998-го, 2008, и декабрь 2014-го. Когда ажиотажный спрос на валюту был сильнее?
В 2008 году кризис доверия к национальной валюте совпал с кризисом доверия к банковской системе. Региональные банки тогда потеряли до 12% вкладов населения и до 50% остатков на расчетных счетах юридических лиц и предпринимателей. Это не просто много. По западным меркам считается, если банк теряет 5% своих пассивов, то он не должен выжить. Но мы – российские банки, у нас запас прочности больше, так как мы рассчитываем только на собственные силы.
«Сейчас мы имеем дело уже с последствиями кризиса»
В сравнении: в 2014 году юридические лица и предприниматели уже никак не отреагировали, что касается физических лиц — региональные банки потеряли порядка 5-7% сумм от их вкладов, в основном за счет того, что эти деньги население перевело в валюту. Понятно, что масштабы не сопоставимы. Для ажиотажа в 2014 году было много причин: это и начало военных действий, введение санкций, потом их ужесточение, сбитый «Boeing» над Донбассом. Все это выплеснулось в конце года. Это что касается поведения людей. Что касается скачка курса – у меня было стойкое ощущение, что это мощная спекулятивная игра. Когда один или несколько игроков не смогли вовремя ситуацию удержать, а за дело «взялись» спекулянты.
Как вы сами отреагировали на внезапно «взлетевший» курс евро и доллара?
У меня лично никакой паники не было. У меня было стойкое ощущение, что этот ажиотаж должен быстро прекратиться. А вот зарабатывать на этом деле — это, на мой взгляд, то же самое, что жарить шашлык на углях догорающего соседского дома.
Почему пик кризиса 2014 года мы быстро прошли?
Мы имеем управленческий опыт, основанный на предыдущих кризисах, и у нас у всех есть уже запас психологической устойчивости. Проблема в том, что в посткризисные моменты замедляется скорость оборота денег. Модель поведения – она одинаковая у населения, у крупного бизнеса, у малого и среднего: «Придержу-ка я денежки, осмотрюсь, а там и видно будет». Для экономики – это не здорово. Проходит какое-то время, начинаются локальные неплатежи. Однако, учитывая опыт прошлого кризиса, выход из такой посткризисной ямы, я считаю, будет происходить чуть раньше.
«Мы имеем управленческий опыт, основанный на предыдущих кризисах»
А «чуть раньше» – это когда?
На обсуждении, которое проходило недавно в Совете Федерации, были озвучены различные прогнозы развития экономики России, и даже самый пессимистичный из них предусматривает рост начиная с 2017 года.
После 2008 года банки стали активно конкурировать за клиента в начале 2010 года. Я думаю, что такая динамика будет к концу 2015 – началу 2016 года. Мы понимаем: чтобы привлечь интересных клиентов с рынка, нужно чуть побыстрее начинать, и изменять процентную ставку первыми. Это работа на опережение.
Скажите, ваши друзья пытают Вас: стоит или нет покупать валюту. Что Вы им отвечаете?
Существует расхожее представление, что банкиры обладают такими сакральными знаниями. Могу сказать – это не так. Иначе наши имена были бы в списках журнала «Forbes» (улыбается)
Хорошо, тогда дайте оценку: правильно ли поступили те, кто сразу после минувшего декабря открыл рублевый вклад?
«Сейчас те люди, которые сделали вклады в рублях под хороший процент, уже в выигрыше»
Сейчас те люди, которые сделали вклады в рублях под хороший процент, уже в выигрыше по сравнению с теми, кто в декабре покупал валюту. Мое личное мнение: покупай ту валюту, которую будешь тратить. У нас по российскому законодательству все вклады могут быть досрочно истребованы вкладчиком, там может быть потеря процентов, но свой вклад можно полностью или частично забрать. Например, в декабре 2014 года к нам в банк прибежал вкладчик, уже, как говорится, «накрученный». Когда он разговаривал с кассиром, чуть не плакал, говорил, что ему надо срочно ехать за границу, все родственники заболели, и деньги нужны на операцию.
Психологи говорят, что в этой ситуации убеждать и объяснять человеку что-либо бесполезно, вариант один – отдать ему деньги. Он явно не думал, что ему отдадут деньги, даже когда кассир спрашивала «какими купюрами выдать вклад», и даже взяв деньги в руки, он не верил своему счастью. А через неделю, придя в себя, он опять пришел в банк, спрашивая, нельзя ли положить деньги обратно, ведь там проценты. Так что желаю спокойствия вам всем побольше, взвешенных решений и уверенности.